Шекспир на свете много друг горацио такого что и не снилось нашим мудрецам

eh-ah

Горацио, есть многое на свете…

Одна фраза, сказанная Гамлетом, ставшая афоризмом или, скорее, выражением, за которым стоит так много, что достаточно упомянуть лишь первую часть цитаты.

Но мы говорим ее по-русски.

W. Shakespeare “Hamlet”

There are more things in heaven and earth, Horatio,

Than are dreamt of in your philosophy.

Дословно:На небесах и на земле есть гораздо больше всего( вещей), чем представляется(снится, воображается) в твоей философии.

Коряво для афоризма! Переводчик должен не только передать идею максимально точно, но и сделать высказыванием – “блаженным для уст людских и слуха.”

Интересно посмотреть, как множество людей в разные десятилетия 2-х веков (19 -го и 20-го )пытались сделать перевод 16-ти слов таким, чтобы именно его хотелось повторить тогда, когда видимые и, казалось бы, здравые объяснения ничего не объясняют или не совсем объясняют происходящее.

1. Аверкиев Дмитрий (варианты переводов eh-ah взяла у Н. Б. Фируна)

Горацио, — на небе

И на земле есть более вещей,

Чем нашей философии мечталось.

2. Вронченко Михаил

Есть многое в природе, друг Горацио,

Что и не снилось нашим мудрецам.

3. Гнедич Петр

Горацио, – на небе и земле

Есть многое, что и не снилось даже

Науке.

4. Данилевский А.М.

На небесах и на земле есть более таких вещей,

о которых вашей школьной мудрости

и не снится, Горацио.

5. К.Р. (Князь К.К. Романов)

Есть много в небесах и на земле такого,

Что нашей мудрости, Гораций, и не снилось.

6. Каншин П.А.

На небе и на земле, Гораций, есть много такого,

Что даже не снилось нашей мудрости.

7. Кронберг Андрей

Есть многое на небе и земле,

Что и во сне, Горацио, не снилось

Твоей учености.

8. Лозинский Михаил

И в небе и в земле сокрыто больше,

Чем снится вашей мудрости, Горацио.

9. Морозов Михаил

На небе и земле есть больше вещей Гораций,

Чем снилось вашей философии.

10. Пастернак Борис

Гораций, в мире много кой-чего,

(Вариант: Гораций, много в мире есть того,)

Что вашей философии не снилось.

11. Пешков И.В.

На небе и в земле всего довольно,

Что философии, Горацио, не снилось.

12. Полевой Николай

Есть многое на свете, друг Горацио

Что и не снилось нашим мудрецам.

13. Поплавский Виталий

Горацио, не все, что есть в природе,

Наука в состоянье объяснить.

14. Радлова Анна

Ведь много скрыто в небе и земле

Таких вещей, Горацио, что не снились

Всей вашей философии.

15. Рапопорт Виталий

Горацио, есть в этом мире вещи,

Что философии не снились и во сне.

16. Россов Николай

Есть в небесах и на земле такое,

Что нашей мудрости и не приснится.

17. Сокольский А.Л.

Горацио, что на земле и в небе

Есть более чудес, чем снилось вашей

Людской премудрости.

18. Сомин Ефим

Есть тьма чудес на небе и земле, Гораций,

Не снившихся философам твоим

19. Фельдман Яков

Есть многое на свете, милый мой,

Что и во сне не видела наука

20. Чернов Андрей

Горацио, наш мир куда чудесней,

Чем снился он философам твоим.

Без указания автора перевода:

Есть многое на свете, друг Горацио,

Что человеку знать не положено.

Есть многое на свете, друг Горацио

Что и не снилось нашим мудрецам.

В мире есть много такого, друг Горацио,

Что и не снилось нашим мудрецам.

Как много, друг Горацио, на свете вещей,

Что и не снились нашим мудрецам

Есть многое на Свете, друг Горацио,

Что неизвестно нашим мудрецам.

На Земле и на Небе, Горацио,

Есть много всего,

Что и не снилось нашим мудрецам.

Источник

– Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам.

Смотрю на принца. Киваю. Работа у меня такая, смотреть и вежливо кивать, да, мой принц, вы совершенно правы, я вас выслушал, теперь моя очередь говорить глупости…

А глупости он говорить будет, это точно, после хорошей попойки тянет нашего принца на высокие материи. Сейчас начнет – про то, как видел на башне тень покойного отца, отец ему, видите ли, наговорил, что его убил Клавдий…

Надо бы сказать королеве, что наследник сходит с ума… сказать… Легко сказать, как представлю себе нашего Гамлета заточенного где-нибудь в башне, как здоровенные санитары льют ему на голову холодную воду… бр-р-р… Ладно, может, все обойдется, перебесится, дело-то молодое… У меня когда мать умерла, тоже невесть что мерещилось, в сумерках до рассвета просыпаюсь, на полу что-то белое лежит… у меня душа в пятки, все, думаю, мать с того света вернулась. Присмотрелся, а это кто-то пионы на похороны принес, они и осыпались…

– Друг Горацио… тебе не кажется порой, что нами правит какая-то неведомая сила?

– Вы имеете в виду Провидение, Ваше Высочество?

– Нет, друг Горацио, я не имею в виду провидение. Что-то другое… что правит нашими мыслями и поступками, словами и делами. Что-то, что мы не замечаем… но не можем противиться его воле.

– Вы имеете в виду высшие силы?

– И не высшие силы… я чувствую, что сами высшие силы подчиняются им. Кто-то правит нами, друг Горацио. Прислушайся!

Смотрю на принца, глаза горят, волосы дыбом, нд-а-а, хлебнул лишнего, ничего не попишешь. Мне его маман потом голову снимет, что сынка спаиваю, да еще вопрос, кто кого спаивает… Надо бы намекнуть, у меня печень тоже не чугунная…

– Чувствуешь? Чувствуешь, друг Горацио?

Чувствую. Как пол качается под ногами туда-сюда.

– Чувствуешь… невидимые нити, которые протянуты от нас к кому-то неведомому? Тонкие, эфирные, и в то же время очень прочные, и если кто-то захочет, чтобы ты пошел – ты пойдешь, захочет, чтобы ты побежал – и ты побежишь со всех ног. Я чувствовал их – не далее, как вчера, когда пронзил клинком Полония…

Вздрагиваю. Мерзенькое такое чувство на самом донышке души, как бы он тем же самым клинком не пронзил меня…

– Ты понимаешь, друг Горацио, кто-то как будто двигал моими руками, кто-то как будто заставил меня выхватить клинок и пронзить ковер. И ты знаешь, друг Горацио… это не я воскликнул – что, крыса? Ставлю золотой – мертва! Кто-то надо мной крикнул эти слова… кто-то…

Киваю. Так все убийцы говорят. На всех судах. Дескать, кто-то водил моей рукой, кто-то гнал меня на преступление. Ей-богу, не хотел хозяйку убивать, только золотишко взять хотел, а потом как замкнуло в голове что-то, иди, убей хозяйку, иди в спальню… И судья смеется, а пойти надраться в кабаке тебе тоже голос свыше насоветовал? Да не говорите, господин судья, я же в жизни в рот ни капли не беру, а тут все голос проклятый, так и звучит, выпей, выпей…

Только тут другое. Что-то не похоже, чтобы принц наш оправдывался. Я же его знаю, принц наш человек беззлобный, мухи не обидит, сам про себя говорил, печень голубиная, нет желчи… А тут как подменили его, глаза горят, того и гляди еще кого-нибудь клинком проткнет…

Вот так, говорят, и сходят с ума… Тетушка у меня также… Ладно, не о том речь…

– А потом, друг Горацио… я прямо-таки почувствовал на своих руках оковы… даже не оковы, а какие-то нити, выходящие из моих рук, нити, которые тянули меня куда-то… прочь, прочь от того места, где я убил Полония…

Киваю. Если человек сходит с ума, лучше кивать и со всем соглашаться. Ну конечно, вы – Наполеон. Наполеон… это еще что такое… откуда это словечко всплыло, на-поле-он…

– Конечно… всякое бывает, – говорю примирительно, – и в небе, и в земле сокрыто больше, чем снится вашей философии… вам нужно выспаться, Ваше Высочество…

– Ты уверен, что это говоришь ты, друг Горацио, а не кто-то твоими устами?

– М-м-м… все может быть. Не исключено.

– Друг Горацио… – принц наклоняется ко мне, пошатывается на стуле, – пообещай мне… что будешь… моим союзником в борьбе с этим… неведомым… что властвует нами…

– Обещаю. Всенепременнейше…

Теперь, главное, дотащить его высочество до постели, при этом лучше не попадаться на глаза королеве, а то выгонят меня из дворца в два счета… Волоку принца в покои, Боже, дай мне сил, принц у нас, конечно, худенький, только меня бы самого кто-нибудь дотащил, на ногах не держусь…

Бросаю обмякшее тело на постель. Смотрю на бледные руки, так, на всякий случай. Ничего тут нет, что он бредит, ничего тут…

Черт…

Не к ночи будь помянут…

Вижу уходящие от рук принца длинные нити. Тонкие-тонкие, еле видны. И от головы. И от ступней…

Приглядываюсь…

Нет, ничего нет. Темнота ночи сыграла со мной злую шутку.

Выхожу из покоев, держусь ровно, даже сам себе удивляюсь, какой молодец, вроде бы выхлестал полбутылки бургундского, а ничего, держусь ровнехонько, хоть сейчас на парад. Понять бы еще, почему пол и стены приплясывают и ходят ходуном, пол бросается мне на грудь, стоять, с-сучье отродье…

Ищу свою комнатенку, которая от меня убегает. Что за черт, еще час назад в зале было три двери, в сад, в королевские покои, в кухню, чего ради дверей стало не меньше пятидесяти… имя им легион… Надо намекнуть каменщикам, которые строили, что число дверей должно быть постоянным, а не так, что сегодня три, завтра десять, послезавтра пятьдесят. Вхожу в дверь, дверь убегает от меня, впечатываюсь в стену. Тпру, стоять, падла…

Бреду куда-то, сам не знаю, куда, вот моя дверь, вроде бы моя, ну да, моя серая была, а эта зеленоватая, ну да какая разница, и замок на ней кто-то поменял, и доски поперек были, а эти вдоль… ну да ничего…

Вхожу… а что это старуха черница делает в моей комнате… нет, шалишь, бабка, устарела… что это она творит…

Не сразу понимаю, что вижу. Черница сидит над восковой куклой, шепчет что-то… молится… не похоже. До меня не сразу доходит, что я слышу, это же Патер Ностер задом наперед…

Черт…

Вот уж действительно, черт…

Черница вонзает в голову куклы острую иглу с крохотной бумажкой. Хочу броситься на старуху, броситься не получается, падаю, лечу кувырком, стража, стража, ай-й-й, насилуют, да ты на себя посмотри, кто ж на такую позарится…

– Вот, Ваше Высочество…

Протягиваю принцу восковую куклу, интересно, признает он в ней себя… Признал, бормочет что-то, вылитый я, и верно, к крошечному камзолу черница прикрепила даже крошечную шпагу из лучины…

– А вот, чем черница пыталась пронзить вашу голову, ваше высочество.

Показываю иголку с нанизанной на ней бумажкой.

– Что там, Горацио?

– Всего одно слово, ваше высочество. Слово, которым черница хотела покарать вас. Слово – безумие.

Принц недоверчиво смотрит на фигурку.

– Черницу казнят в полдень, Ваше Высочество. Можете не сомневаться, вам больше ничего не угрожает.

Принц недоверчиво кладет восковое изваяние в шкатулку, закрывает на ключ. Горацио говорит еще что-то, как всегда трещит без умолку, кто его вообще навязал принцу, мать, не иначе… а ничего парень, не промах, ловко он разыскал черницу, не зря пьет вино и ест рябчиков в королевских покоях…

И все-таки…

И все-таки не уходит мерзехонькое чувство, что кто-то стоит за спиной принца, кто-то движет его руками, кто-то говорит его голосом. Кто-то… принц то и дело отряхивает руки, пытается освободиться от невидимых пут.

Нет, вроде бы ничего…

Показалось…

Приближенные во дворце то и дело смотрят на свои руки, Клавдий проверяет запястья, Розенкранц и Гильденстерн ощупывают головы, не тянется ли что-нибудь из затылков… нет, ничего. Показалось. Померещилось… Это все принц с ума сходит и других туда же…

Кукловоды берутся за крестовины, тянут за нитки Гамлета, Офелию, Клавдия… распутывают нити у королевы, у Горацио нитка оборвалась, спешно подвязывают…

Поднимается занавес

Сцена Пятая. Эльсинор. Зала в замке. Входят Королева, Горацио и Первый Дворянин…

Источник

Я часто цитирую эту фразу. “Гамлета” я читала в переводе Пастернака, а у него эта фраза звучит не так. Пошла узнавать какому же переводчику она принадлежит, нашла 27 (!) переводов и ни в одном она не встречается. В оригинале фраза звучит как:

There are more things in heaven and earth, Horatio,

Than are dreamt of in your philosophy.

Наиболее популярный перевод “снились”, но уж никак не “подвластны”. Я так понимаю, что народ просто обкатал её под себя.

В восьмом классе нам задали выучить наизусть отрывок “Быть иль не быть”. Чем хорош перевод Пастернака, тем что у него очень лёгкий слог – предложения цепляются крючочками, каждое само тянет за собой последующее и западают в памяти без особых усилий. Я выучила монолог Гамлета. А потом всю последующую сцену. И ещё сцену на кладбище. Просто для собственного удовольствия.

И потом ещё долгое время я декламировала это вслух на разные интонации и мимику. К примеру, наряжаюсь перед зеркалом, стукну каблучком об пол и говорю отражению: “Иная и хвостом, и ножкой, и языком, и всякую божью тварь

обзовет по-своему, но какую штуку ни выкинет, все это одна святая невинность. Нет, шалишь.”

Или мою посуду, отведу кастрюльку на вытянутой руке вперёд и обращаюсь к ней: “Бедняга Йорик!”. А потом чашкам в мойке: “Я знал его, Горацио. Это был человек бесконечного остроумия, неистощимый на выдумки. Он тысячу раз таскал меня на спине. А теперь это само отвращение и тошнотой подступает к горлу. Здесь должны были двигаться губы, которые я целовал не знаю сколько раз.”

И дальше подчёркнуто-горестно:

“Истлевшим Цезарем от стужи

Заделывают дом снаружи.

Пред кем весь мир лежал в пыли,

Торчит затычкою в щели.”

Посуду таким образом я могла мыть часами. У меня была очень образованная в литературном плане посуда.

Сейчас я эти отрывки уже не помню, но тогда это были

Гамлет

Быть иль не быть, вот в чем вопрос.

Достойно ль

Смиряться под ударами судьбы,

Иль надо оказать сопротивленье

И в смертной схватке с целым морем бед

Покончить с ними? Умереть. Забыться

И знать, что этим обрываешь цепь

Сердечных мук и тысячи лишений,

Присущих телу. Это ли не цель

Желанная? Скончаться. Сном забыться.

Уснуть… и видеть сны? Вот и ответ.

Какие сны в том смертном сне приснятся,

Когда покров земного чувства снят?

Вот в чем разгадка. Вот что удлиняет

Несчастьям нашим жизнь на столько лет.

А то кто снес бы униженья века,

Неправду угнетателя, вельмож

Заносчивость, отринутое чувство,

Нескорый суд и более всего

Насмешки недостойных над достойным,

Когда так просто сводит все концы

Удар кинжала! Кто бы согласился,

Кряхтя, под ношей жизненной плестись,

Когда бы неизвестность после смерти,

Боязнь страны, откуда ни один

Не возвращался, не склоняла воли

Мириться лучше со знакомым злом,

Чем бегством к незнакомому стремиться!

Так всех нас в трусов превращает мысль

И вянет, как цветок, решимость наша

В бесплодье умственного тупика.

Так погибают замыслы с размахом,

Вначале обещавшие успех,

От долгих отлагательств. Но довольно!

Офелия! О радость! Помяни

Мои грехи в своих молитвах, нимфа.

Офелия Принц, были ль вы здоровы это время? Гамлет Благодарю: вполне, вполне, вполне. Офелия

Принц, у меня от вас есть подношенья.

Я вам давно хотела их вернуть.

Возьмите их.
Гамлет

Да полно, вы ошиблись.

Я в жизни ничего вам не дарил.

Офелия Дарили, принц, вы знаете прекрасно. С придачею певучих нежных слов, Их ценность умножавших. Так как запах Их выдохся, возьмите их назад. Порядочные девушки не ценят, Когда их одаряют, и изменят. Пожалуйста. Гамлет

Ах, так вы порядочная девушка?
Офелия

Милорд?

Гамлет

И вы хороши собой?

Офелия

Что разумеет ваша милость?

Гамлет

То, что если вы порядочная и хороши собой, вашей порядочности нечего

делать с вашей красотою.

Офелия

Разве для красоты не лучшая спутница порядочность?
Гамлет

О, конечно. И скорей красота стащит порядочность в омут, нежели

порядочность исправит красоту. Прежде это считалось парадоксом, а теперь

доказано. Я вас любил когда-то.

Офелия Действительно, принц, мне верилось. Гамлет А не надо было верить. Сколько ни прививай добродетель к нашему грешному стволу, старины не выкурить. Я не любил вас. Офелия Тем больней я обманулась. Гамлет Ступай в обитель. К чему плодить грешников? Сам я – сносной нравственности. Но и я стольким мог бы попрекнуть себя, что лучше бы моя мать не рожала меня. Я очень горд, мстителен, самолюбив. И в моем

распоряженье больше гадостей, чем мыслей, чтобы эти гадости обдумать,

фантазии, чтоб облечь их в плоть, и времени, чтобы их исполнить. Какого дьявола люди вроде меня толкутся меж небом и землею? Все мы кругом обманщики. Не верь никому из нас. Ступай добром в обитель. Где твой отец? Офелия Дома, милорд. Гамлет Надо запирать за ним покрепче, чтобы он разыгрывал дурака только с домашними. Иди с миром. Офелия Святые силы, помогите ему! Гамлет Если пойдешь замуж, вот проклятье тебе в приданое. Будь непорочна, как лед, и чиста, как снег, не уйти тебе от клеветы. Затворись в обители, говорят тебе. Иди с миром. А если тебе непременно надо мужа, выходи за

глупого. Слишком уж знают умные, каких чудищ вы из них делаете. В обитель, говорят тебе. И не откладывай. Иди с миром. Офелия Силы небесные, исцелите его! Гамлет Наслышался и про вашу живопись. Бог дал вам одно лицо, а вы

себе-другое. Иная и хвостом, и ножкой, и языком, и всякую божью тварь

обзовет по-своему, но какую штуку ни выкинет, все это одна святая

невинность. Нет, шалишь. Довольно. На этом я спятил. Никаких свадеб. Кто уже в браке, дай бог здоровья всем, кроме одного. Остальные пусть обходятся по-прежнему. Ступай в обитель. (Уходит.) Офелия Какого обаянья ум погиб!

Соединенье знанья, красноречья

И доблести, наш праздник, цвет надежд,

Законодатель вкусов и приличий,

Их зеркало… все вдребезги. Все, все… А я? Кто я, беднейшая из женщин, С недавним медом клятв его в душе, Теперь, когда могучий этот разум, Как колокол надбитый, дребезжит, А юношеский облик бесподобный Изборожден безумьем. Боже мой! Что видела! Что вижу пред собой! Король и Полоний возвращаются. Король Любовь? Он поглощен совсем не ею. К тому ж хоть связи нет в его словах, В них нет безумья. Он не то лелеет По темным уголкам своей тоски, Высиживая что-то поопасней. Чтоб вовремя беду предотвратить, Пришел я к следующему решенью: Он в Англию немедля отплывет Для сбора недовыплаченной дани. Быть может, море, новые края И люди выбьют у него из сердца То, что сидит там и над чем он сам Ломает голову до отупенья. Что думаете вы на этот счет? Полоний Что ж, это – мысль. А думать продолжаю, Что основной предмет его хандры – Несчастная любовь.- Ну что, дочурка? Не повторяй, что Гамлет говорил. Слыхали сами.- Что же, ваша воля. На вашем месте, досмотрев спектакль, Я раньше свел бы принца с королевой. Пусть выспросит его наедине. Хотите, я подслушаю беседу. Не раскусить и ей его,- ну что ж, Сошлите в Англию, или сажайте, Куда рассудите. Король Быть по сему.

Влиятельных безумцев шлют в тюрьму.

*** Гамлет Чей он? Первый могильщик Одного шалопая окаянного, лучше не говорить. Чей бы вы думали? Гамлет Не знаю. Первый могильщик Чтоб ему пусто было, до чего это был чумовой сорванец! Бутылку ренского вылил мне раз на голову, что вы скажете. Этот череп, сэр, это череп Йорика, королевского скомороха. Гамлет Этот? Первый могильщик Этот самый. Гамлет Дай взгляну. (Берет череп в руки.) Бедняга Йорик!- Я знал его, Горацио. Это был человек бесконечного

остроумия, неистощимый на выдумки. Он тысячу раз таскал меня на спине. А

теперь это само отвращение и тошнотой подступает к горлу. Здесь должны были

двигаться губы, которые я целовал не знаю сколько раз.- Где теперь твои

каламбуры, твои смешные выходки, твои куплеты? Где взрывы твоего

заразительного веселья, когда со смеху покатывался весь стол? Ничего в

запасе, чтоб позубоскалить над собственной беззубостью? Полное расслабленье?

Ну-ка, ступай в будуар великосветской женщины и скажи ей, какою она будет,

несмотря на румяна в дюйм толщиною. Попробуй рассмешить ее этим

пророчеством. -Скажи мне одну вещь, Горацио. Горацио Что именно, принц? Гамлет Как ты думаешь: Александр Македонский представлял в земле такое же зрелище? Горацио Да, в точности. Гамлет И так же вонял? Фу! (Кладет череп наземь.) Горацио Да, в точности, милорд. Гамлет До какого убожества можно опуститься, Горацио! Что мешает вообразить судьбу Александрова праха шаг за шагом, вплоть до последнего, когда он идет на затычку бочки? Горацио Это значило бы смотреть на вещи слишком предвзято. Гамлет Ничуть не бывало. Напротив, это значило бы почтительно следовать за предметом, подчиняясь вероятности. Примерно так: Александр умер, Александра

похоронили, Александр стал прахом, прах – земля, из земли добывают глину.

Почему глине, в которую он обратился, не оказаться в обмазке пивной бочки?
Истлевшим Цезарем от стужи

Заделывают дом снаружи.

Пред кем весь мир лежал в пыли,

Торчит затычкою в щели.

Но тише! Станем дальше! Вон король.

Источник